Испокон веку в различных культурных традициях милосердие осмысляется как существенное нравственное требование. В конфуцианстве, например, человеколюбие (жень) считалось основой добродетели, а забота о людях (шу) являлась одним из основных жизненных принципов. В христианстве милосердная любовь приобретает особое значение как одна из трех – наряду с верой и надеждой – богословских добродетелей.
Многочисленные социологические опросы показывают, что за последние десять – пятнадцать лет мировосприятию людей стали свойственны совсем другие модели поведения. Мы стали более циничными, раздраженными, менее доброжелательными, менее бескорыстными. При этом всем хочется, чтобы к нам относились по-доброму и с пониманием. Конечно, не «все мы». Речь идет об общих психологических характеристиках общества — о «средней температуре по больнице». У социологов существует так называемая теория «врожденной эмпатии». Она заключается в том, что у нормального человека страдания другого человека или живого существа, находящегося поблизости, вызывают психические страдания, не менее сильные, чем физические. Новости, которые мы слышим ежедневно, иногда заставляют всерьез усомниться в том, что человек вообще способен заботиться о ком-то, кроме себя. Что происходит с людьми? Безразличие стало нормой, а быть милосердным – это дар свыше?
Учитель, войдя в класс, увидел, что одна девочка плачет. Успокоил. Отправил умыться. Как потом выяснилось, что-то не получилось на физкультуре, там терпела и виду не показывала, а здесь разревелась. Двенадцать лет. Бывает… Странность в том, что никто, абсолютно никто из почти тридцати человек – ни девчонки, ни мальчишки – не обратили на слезы одноклассницы внимания. Будто ничего не было. Как вышло так, что никто не поинтересовался, почему плачет подруга?
Почему никто не утешил? «Да мало ли… поплачет и пройдет», – общий ответ девчонок. Равнодушное молчание мальчиков. … Когда та девочка вернулась спустя десять минут, половина класса кинулись ее утешать. Учителю достаточно было поговорить с ребятами. Рассказать, что не всем живется так хорошо, как им, что у всех бывают сложные моменты. Что «чувства добрые» – это не только у Пушкина, это и про нашу жизнь.
Почему никто не утешил? «Да мало ли… поплачет и пройдет», – общий ответ девчонок. Равнодушное молчание мальчиков. … Когда та девочка вернулась спустя десять минут, половина класса кинулись ее утешать. Учителю достаточно было поговорить с ребятами. Рассказать, что не всем живется так хорошо, как им, что у всех бывают сложные моменты. Что «чувства добрые» – это не только у Пушкина, это и про нашу жизнь.
Нам всем сегодня не хватает навыков эмпатии. Когда с экранов телевизоров льются потоки жестокости, когда война возводится в культ героического абсолюта, до тонких ли движений души? Трудно привить подросткам навыки сострадания, и единственный, кто может научить ребенка благотворительности сегодня, по сути, только родитель. Если он, конечно, понимает, как важна «милость падшим» в первую очередь для самого помогающего. Разговор с подростком о нравственности и милосердии будет, пожалуй, одним из самых сложных. Поплакать над книгой «Белый Бим Черное ухо» вместе, поговорить о домах для престарелых, о бездомных людях, малоимущих... О том, как можно помочь людям, и кому мы вообще помогаем… Можно и поспорить, но главное – тема доброты и милосердия должна прозвучать. Хотя, надо признать, многие сейчас живут по провозглашенному в семье принципу – когда тебе хорошо, это и есть хорошо. При этом всем остальным может быть плохо, но это уже их проблемы.
И дело тут не в вере, хотя милосердие отождествляют часто с верой в Бога. Можно помогать другим, делать добро и при этом быть атеистом. Просто у од-них людей есть такая духовная потребность проявлять сострадание, а другие этим качеством обделены. И в семье им это не привили. Да, «милосердию надо учить, как учат чистить зубы», как сказал писатель Даниил Гранин. Когда он собирал материалы о блокаде Ленинграда, свидетели рассказывали ему удивительные случаи взаимопомощи.
«В 1942 году зимой шла по улице женщина, упала, а это значит, что она уже не сможет подняться, замерзнет. Прохожий, такой же доходяга, такой же дистрофик, как и она, подымает ее и, подставив плечо, ведет ее к ее дому, поднимается с ней по лестнице, растапливает печурку, поит кипятком, спасает ей жизнь. Я за-писал много таких рассказов спасенных людей. Обессиленный от голода чело-век где-нибудь садится, и неизвестный делится с ним куском хлеба. Рассказы о соседях, которые помогали друг другу, притаскивали дрова, приносили воду. Большинство ленинградцев в тех не-слыханных условиях, умирая от голо-да, не позволяло себе расчеловечиться.
Этих рассказов великое множество, они составили большую книгу. Таков был закон блокадной жизни: ты должен по -мочь другому человеку, потому что завтра это может случиться и с тобой. Это не было результатом пропаганды или агитации, об этом никто не говорил, это было естественное чувство людей, терпящих бедствия. Я с моим соавтором Але-сем Адамовичем задавали блокадникам один и тот же вопрос: почему вы выжили? Как вы могли на том смертельном пай-ке 125—150 грамм хлеба, сделанного наполовину из эрзацев, наполнителей, вроде целлюлозы, когда ничего больше не давали, и были морозы, непрерывные воздушные тревоги, обстрелы, бомбежка, как вы могли в этих убийственных условиях уцелеть?
Если уж совсем грубо — почему вы не умерли? У каждого был свой ответ, свой рассказ, их набралось свыше двух сотен, самых разных, всегда удивительных, не-схожих ответов. Некоторые впервые как бы задумывались — действительно, почему? Эти уже пожилые мужчины и женщины пытливо, с недоумением вглядывались в свое прошлое, в ту лютую зиму 1941—1942 года, в те два с лишним года ленинградской блокады, в течение которых погиб миллион ленинградцев. Разные истории имели нечто общее, оно вырисовывалось все яснее и вдруг появилось перед нами важным открытием: чаще всего спасались те, кто спасал других… Экстремальные условия блокады, когда ослаб, отдалился тоталитарный гнет, помогли освободить естественное чувство милосердия. Что же случилось с нами за эти годы мирной сытой жизни? Почему теперь, когда тепло, когда мы живем несравненно лучше, думал я, когда мы одеты и нет войны, нет блокады, почему мы проходим мимо?. .»
И дело тут не в вере, хотя милосердие отождествляют часто с верой в Бога. Можно помогать другим, делать добро и при этом быть атеистом. Просто у од-них людей есть такая духовная потребность проявлять сострадание, а другие этим качеством обделены. И в семье им это не привили. Да, «милосердию надо учить, как учат чистить зубы», как сказал писатель Даниил Гранин. Когда он собирал материалы о блокаде Ленинграда, свидетели рассказывали ему удивительные случаи взаимопомощи.
«В 1942 году зимой шла по улице женщина, упала, а это значит, что она уже не сможет подняться, замерзнет. Прохожий, такой же доходяга, такой же дистрофик, как и она, подымает ее и, подставив плечо, ведет ее к ее дому, поднимается с ней по лестнице, растапливает печурку, поит кипятком, спасает ей жизнь. Я за-писал много таких рассказов спасенных людей. Обессиленный от голода чело-век где-нибудь садится, и неизвестный делится с ним куском хлеба. Рассказы о соседях, которые помогали друг другу, притаскивали дрова, приносили воду. Большинство ленинградцев в тех не-слыханных условиях, умирая от голо-да, не позволяло себе расчеловечиться.
Этих рассказов великое множество, они составили большую книгу. Таков был закон блокадной жизни: ты должен по -мочь другому человеку, потому что завтра это может случиться и с тобой. Это не было результатом пропаганды или агитации, об этом никто не говорил, это было естественное чувство людей, терпящих бедствия. Я с моим соавтором Але-сем Адамовичем задавали блокадникам один и тот же вопрос: почему вы выжили? Как вы могли на том смертельном пай-ке 125—150 грамм хлеба, сделанного наполовину из эрзацев, наполнителей, вроде целлюлозы, когда ничего больше не давали, и были морозы, непрерывные воздушные тревоги, обстрелы, бомбежка, как вы могли в этих убийственных условиях уцелеть?
Если уж совсем грубо — почему вы не умерли? У каждого был свой ответ, свой рассказ, их набралось свыше двух сотен, самых разных, всегда удивительных, не-схожих ответов. Некоторые впервые как бы задумывались — действительно, почему? Эти уже пожилые мужчины и женщины пытливо, с недоумением вглядывались в свое прошлое, в ту лютую зиму 1941—1942 года, в те два с лишним года ленинградской блокады, в течение которых погиб миллион ленинградцев. Разные истории имели нечто общее, оно вырисовывалось все яснее и вдруг появилось перед нами важным открытием: чаще всего спасались те, кто спасал других… Экстремальные условия блокады, когда ослаб, отдалился тоталитарный гнет, помогли освободить естественное чувство милосердия. Что же случилось с нами за эти годы мирной сытой жизни? Почему теперь, когда тепло, когда мы живем несравненно лучше, думал я, когда мы одеты и нет войны, нет блокады, почему мы проходим мимо?. .»
Однажды Иисуса Христа спросили, какая самая главная среди множества заповедей? Он сказал: любовь к Богу и к человеку. «Люби ближнего как самого себя». Тогда его спросили: «Кто мой ближний?» Христос в ответ рассказал притчу.
Шел человек из Иерусалима в другой город и попал в руки разбойников. Они избили его и ограбили. Прохожие остались прохожими. Они проходили мимо. Каждый из них при виде окровавленного человека говорил своей совести, что он очень торопится, что у него впереди очень важные дела – и проходил. Но один приезжий человек остановился, нагнулся, перевязал раны, отвез раненого в гостиницу и оплатил его лечение. Родные и близкие не увидели в избитом своего ближнего и прошли мимо. А вот приезжий незнакомец смог отнестись к нему как к своему ближнему.
Притча Христа означает: ближний тот, кто не оставит тебя в беде. И еще ближний — это тот, кто нуждается в твоей помощи. Если человеку больно – становится неважно, на каком языке говорит и какая у него вера или цвет кожи. И «возлюби ближнего твоего, как самого себя, и возлюби врага своего» – это все о милосердии.
Шел человек из Иерусалима в другой город и попал в руки разбойников. Они избили его и ограбили. Прохожие остались прохожими. Они проходили мимо. Каждый из них при виде окровавленного человека говорил своей совести, что он очень торопится, что у него впереди очень важные дела – и проходил. Но один приезжий человек остановился, нагнулся, перевязал раны, отвез раненого в гостиницу и оплатил его лечение. Родные и близкие не увидели в избитом своего ближнего и прошли мимо. А вот приезжий незнакомец смог отнестись к нему как к своему ближнему.
Притча Христа означает: ближний тот, кто не оставит тебя в беде. И еще ближний — это тот, кто нуждается в твоей помощи. Если человеку больно – становится неважно, на каком языке говорит и какая у него вера или цвет кожи. И «возлюби ближнего твоего, как самого себя, и возлюби врага своего» – это все о милосердии.
ЖЕСТОКИЙ ВЕК – ЖЕСТОКИЕ СЕРДЦА?
МИЛОСЕРДИЮ НАДО УЧИТЬСЯ
ИЗ СВЯЩЕННОЙ ИСТОРИИ
М. Нестеров. Путь ко Христу. Фреска в Марфо-Мариинской обители
В.М. Васнецов. Нищие-певцы (Богомольцы)
Неизвестный немецкий автор. 1390-е
“
Когда-то безоглядное проявление благородства и самопожертвование характеризовали широту русской души. Когда друзья российского историографа Н.М. Карамзина Плещеевы запутались в долгах, Николай Михайлович продал братьям свою часть имения (все свое состояние) за 16000 рублей и тут же отдал все деньги Плещеевым – дал как бы в долг, но никогда о нем не вспоминал.
Владимир Петрович Зинченко – выда-ющийся российский психолог, один из создателей инженерной психологии и эргономики в России – вспоминал, как однажды ему предложили выступить с докладом о психологии доверия. Как че-ловек науки, он решил для начала взгля-нуть, а как же трактуют «доверие» сло-вари. И обнаружил, что в советских сло-варях такого слова нет. Заодно выяснил, что и «милосердие» тоже куда-то исчез-ло. А уж «духовность» если где-то и при-сутствовала, то скорее в отрицательном смысле. Связь здесь самая прямая – сло-во исчезает из языка, когда понятие ис-чезает из жизни. Так что если посмотреть на нашу жизнь, в последнее уже почти столетие, удивляться придется не тому, что доброты мало, а тому, что она все- таки еще сохраняется.
Говорить о милосердии в наш немило-сердный век нужно. И верующим, и аг-ностикам, и атеистам. Русский историк Василий Ключевский описывал милосты-ню как встречу двух древнерусских рук. Одна выражала просьбу Христа ради, другая же подавала во имя Христово. И непросто решить, какая из этих рук не-сла больше добра.
В январе этого года Первый пресс- секретарь православной службы помо-щи «Милосердие» Георгий Великанов погиб на железнодорожной платформе «Красногорская», спасая упавшего на пути бездомного. Георгию было 35 лет. Он собирался стать священником.
Говорить о милосердии в наш немило-сердный век нужно. И верующим, и аг-ностикам, и атеистам. Русский историк Василий Ключевский описывал милосты-ню как встречу двух древнерусских рук. Одна выражала просьбу Христа ради, другая же подавала во имя Христово. И непросто решить, какая из этих рук не-сла больше добра.
В январе этого года Первый пресс- секретарь православной службы помо-щи «Милосердие» Георгий Великанов погиб на железнодорожной платформе «Красногорская», спасая упавшего на пути бездомного. Георгию было 35 лет. Он собирался стать священником.
По материалам: По материалам: Гра-нин Д.А. Потерянное милосердие // Нева, 1999, №8, miloserdie.ru, mel. ru, chaskor.ru, psychologies.ru, foma. ru, Вода живая. 300 капель мудро-сти. Лучшие христианские притчи. — М.: Никея, 2016
И ТОГДА МИР СТАНЕТ ЛУЧШЕ
13 апреля отмечается замечательный праздник – День благотворителя и мецената в России. Дата приурочена ко дню рождения Гая Мецената, древне-римского государственного деятеля, покровителя поэтов и художников, чье имя и стало нарицательным словом «меценат».