На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в феврале 2016 года было принято решение о канонизации доктора Евгения Сергеевича Боткина, расстрелянного в 1918 году вместе с императорской семьей в Екатеринбурге. Государь говорил о докторе Боткине: «Он для меня больше, чем друг». Действительно, Евгений Сергеевич был для царя Николая Второго и его семьи больше, чем другом. Вместе с ними он прошел все испытания до конца – вплоть до мученической кончины в Ипатьевском доме.
"Верою, верностью, трудом"
***
Большинство из нас знают фамилию Боткина по названию известной болезни. Однако на самом деле Боткины были одной из известнейших российских фамилий, золотым фондом нации. Без них трудно представить историю нашей страны.
Чтобы рассказать обо всех Боткиных – предпринимателях, врачах, литераторах, художниках, дипломатах, военных – нужно писать целую книгу. Родом Боткины были из посадских людей города Торопца Тверской области. В 1791 году Конон Боткин и его сыновья Дмитрий и Петр переселились в Москву. В то время они имели собственную текстильную фабрику, но в Первопрестольной основали чаеторговую фирму, которая затем стала основой благополучия многочисленной семьи Боткиных. В первой половине XIX века фирма «Петр Боткин и сыновья» входила в десятку чайных компаний, лидирующих по величине товарооборота. Посетители московских чайных сложили даже присказку: «Кому – вот те на, а для вас – господина Боткина! Кому пареного, а для вас – баринова!»
От двух жен у Петра Кононовича было 25 детей. Из них выжило только 14. Отец сумел дать своим детям прекрасное образование и не мешал им в дальнейшем заниматься тем делом, к которому их влекло. Современники отмечали, что вся семья Боткиных отличалась редкой сплоченностью, взаимопомощью, а также радушием и отзывчивостью. Практически все представители младшего поколения Боткиных преуспели в делах, сумели проявить себя в той сфере деятельности, которую избрали.
Чтобы рассказать обо всех Боткиных – предпринимателях, врачах, литераторах, художниках, дипломатах, военных – нужно писать целую книгу. Родом Боткины были из посадских людей города Торопца Тверской области. В 1791 году Конон Боткин и его сыновья Дмитрий и Петр переселились в Москву. В то время они имели собственную текстильную фабрику, но в Первопрестольной основали чаеторговую фирму, которая затем стала основой благополучия многочисленной семьи Боткиных. В первой половине XIX века фирма «Петр Боткин и сыновья» входила в десятку чайных компаний, лидирующих по величине товарооборота. Посетители московских чайных сложили даже присказку: «Кому – вот те на, а для вас – господина Боткина! Кому пареного, а для вас – баринова!»
От двух жен у Петра Кононовича было 25 детей. Из них выжило только 14. Отец сумел дать своим детям прекрасное образование и не мешал им в дальнейшем заниматься тем делом, к которому их влекло. Современники отмечали, что вся семья Боткиных отличалась редкой сплоченностью, взаимопомощью, а также радушием и отзывчивостью. Практически все представители младшего поколения Боткиных преуспели в делах, сумели проявить себя в той сфере деятельности, которую избрали.
Боткины
Вплоть до революции и своей вынужденной эмиграции Боткины, хотя часто путешествовали и подолгу жили за границей, все же не стремились переселиться и осесть в какой-либо из стран Западной Европы. Кстати, ни один из Боткиных не стал революционером. Даже известный публицист Василий Петрович Боткин, снискавший дружбу В. Белинского и А. Герцена, лично знакомый с Карлом Марксом, был яростным критиком «дикого» социалистического учения и противником внедрения марксизма в русскую рабочую среду.
Самую громкую известность из семьи Боткиных приобрел Сергей Петрович – выдающийся врач-терапевт с мировым именем, общественный деятель, основатель русской клинической школы. В 1870 году Боткин получил звание академика Медико-хирургической академии и был назначен лейб-медиком царской семьи. Помимо своих прямых обязанностей при особе государя, Сергей Петрович уделял внимание работе лечебных походных учреждений. При первой же возможности он посещал «военновременные» госпитали или лазареты «частной помощи», расположенные поблизости от императорской ставки, помогал советами. Часто брал с собой в клинику своих сыновей. Перед ее посещением он просил мальчиков вести себя спокойно, в обморок при виде крови не падать, поскольку они – лекарские дети. О труде медиков повторял, что «нет большего счастья на земле, как этот непрерывный и самоотверженный труд на пользу ближних». Эту убежденность всем сердцем воспринял и Евгений – будущий лейб-медик императорской семьи Романовых.
Сергей Петрович вошел в историю как гениальный клиницист. Он состоял почетным членом почти всех университетов и ученых обществ в России, членом Венской академии наук и 9 иностранных ученых обществ. За всю жизнь он поставил один неправильный диагноз. Себе. Доктор вел напряженный образ жизни, разрываясь между клиникой и наукой. С годами начались проблемы со здоровьем. Он подозревал, что дело в сердце, но гнал от себя эту мысль: если признать наличие стенокардии, то придется решительно поменять образ жизни, приостановить исследования и практику. И тогда Боткин уговорил себя, что у него желчекаменная болезнь. В 1889 году С.П. Боткин скончался от приступа ишемической болезни, прожив всего 57 лет.
Евгений Сергеевич Боткин родился 27 мая 1865 года в Царском Селе. Он был четвертым ребенком в семье. После гимназии, поступив на физикоматематический факультет СанктПетербургского университета, он проучился там всего год, а затем решил идти по стопам своего отца и поступил в Императорскую Военно-медицинскую академию, по окончании которой он начал свой профессиональный путь в Мариинской больнице для бедных.
«Когда вы входите в палату, вас встречает радостное и приветливое настроение – драгоценное и сильное лекарство, которым вы нередко гораздо больше поможете, чем микстурами и порошками […] Только сердце для этого нужно, только искреннее сердечное участие к больному человеку. Так не скупитесь же, приучайтесь широкой рукой давать его тому, кому оно нужно. Так пойдем с любовью к больному человеку, чтобы вместе учиться, как ему быть полезным». Это слова из вступительной лекции, которую Евгений Сергеевич Боткин читал студентам Императорской военно-медицинской академии. Любовь к больному, к ближнему, милосердие – для семьи Боткиных православная вера всегда была одной из главных ценностей. Сергей Петрович заботился о том, чтобы сохранить и укрепить ее в своих детях. Например, в начале 1880-х годов Сергей Петрович купил в Финляндии мызу Култилла, которая стала фамильной дачей Боткиных. Однако поблизости не было ни одного православного храма, поэтому сразу после приобретения усадьбы Сергей Петрович приступил к строительству домовой церкви. Это была единственная церковь на всю округу, и каждую субботу вечером колокольный звон созывал всех желающих на всенощное бдение в церковь Боткиных, как ее называли.
Самую громкую известность из семьи Боткиных приобрел Сергей Петрович – выдающийся врач-терапевт с мировым именем, общественный деятель, основатель русской клинической школы. В 1870 году Боткин получил звание академика Медико-хирургической академии и был назначен лейб-медиком царской семьи. Помимо своих прямых обязанностей при особе государя, Сергей Петрович уделял внимание работе лечебных походных учреждений. При первой же возможности он посещал «военновременные» госпитали или лазареты «частной помощи», расположенные поблизости от императорской ставки, помогал советами. Часто брал с собой в клинику своих сыновей. Перед ее посещением он просил мальчиков вести себя спокойно, в обморок при виде крови не падать, поскольку они – лекарские дети. О труде медиков повторял, что «нет большего счастья на земле, как этот непрерывный и самоотверженный труд на пользу ближних». Эту убежденность всем сердцем воспринял и Евгений – будущий лейб-медик императорской семьи Романовых.
Сергей Петрович вошел в историю как гениальный клиницист. Он состоял почетным членом почти всех университетов и ученых обществ в России, членом Венской академии наук и 9 иностранных ученых обществ. За всю жизнь он поставил один неправильный диагноз. Себе. Доктор вел напряженный образ жизни, разрываясь между клиникой и наукой. С годами начались проблемы со здоровьем. Он подозревал, что дело в сердце, но гнал от себя эту мысль: если признать наличие стенокардии, то придется решительно поменять образ жизни, приостановить исследования и практику. И тогда Боткин уговорил себя, что у него желчекаменная болезнь. В 1889 году С.П. Боткин скончался от приступа ишемической болезни, прожив всего 57 лет.
Евгений Сергеевич Боткин родился 27 мая 1865 года в Царском Селе. Он был четвертым ребенком в семье. После гимназии, поступив на физикоматематический факультет СанктПетербургского университета, он проучился там всего год, а затем решил идти по стопам своего отца и поступил в Императорскую Военно-медицинскую академию, по окончании которой он начал свой профессиональный путь в Мариинской больнице для бедных.
«Когда вы входите в палату, вас встречает радостное и приветливое настроение – драгоценное и сильное лекарство, которым вы нередко гораздо больше поможете, чем микстурами и порошками […] Только сердце для этого нужно, только искреннее сердечное участие к больному человеку. Так не скупитесь же, приучайтесь широкой рукой давать его тому, кому оно нужно. Так пойдем с любовью к больному человеку, чтобы вместе учиться, как ему быть полезным». Это слова из вступительной лекции, которую Евгений Сергеевич Боткин читал студентам Императорской военно-медицинской академии. Любовь к больному, к ближнему, милосердие – для семьи Боткиных православная вера всегда была одной из главных ценностей. Сергей Петрович заботился о том, чтобы сохранить и укрепить ее в своих детях. Например, в начале 1880-х годов Сергей Петрович купил в Финляндии мызу Култилла, которая стала фамильной дачей Боткиных. Однако поблизости не было ни одного православного храма, поэтому сразу после приобретения усадьбы Сергей Петрович приступил к строительству домовой церкви. Это была единственная церковь на всю округу, и каждую субботу вечером колокольный звон созывал всех желающих на всенощное бдение в церковь Боткиных, как ее называли.
Большое влияние на Евгения оказал его крестный – дядя Петр Петрович Боткин, который возглавлял чаеторговую фирму, а кроме нее, владел еще сахарными заводами. Дядя был очень богат, и при этом отличался глубокой верой, добропорядочностью и вниманием к людям. Так, для рабочих своего сахарного завода он открыл бесплатную столовую, построил больницу и церковноприходскую школу. Петр Петрович был старостой нескольких церквей, состоял попечителем общественной Андреевской больницы, жертвовал большие суммы денег Московскому попечительству о бедных. Он помогал строить православный храм даже в Аргентине. Петр Петрович также пожертвовал большую сумму на строительство храма Христа Спасителя, а затем стал в нем старостой. Таким образом, перед глазами Евгения всегда был живой пример того, как нужно относиться к богатству, данному тебе от Бога, – оно дано, чтобы помогать другим.
Когда в 1907 году освободилось место главного врача императорской семьи, императрица Александра Федоровна сказала, что хочет видеть в этом качестве Боткина. Когда ей сказали, что в Петербурге есть два медика с такой фамилией, она добавила: «Того, что был на войне!»
К тому моменту Е.С. Боткин достиг успехов во врачебной карьере, был женат, имел четверых детей. Когда началась Русско-японская война, он добровольцем отправился на фронт. Был вправе не ехать туда – никто не осудил бы его за это… Должность у Боткина была административная: он координировал работу медицинских частей при российской армии, но он много времени проводил на передовой, порой помогая солдатам прямо на поле боя.
Еще в дороге Евгений Сергеевич начал писать письма жене, писал и с фронта. «Я удручаюсь все более и более ходом нашей войны, и не потому только, что мы столько проигрываем и столько теряем, но едва ли не больше потому, что целая масса наших бед есть только результат отсутствия у людей духовности, чувства долга, что мелкие расчеты становятся выше понятий об Отчизне, выше Бога», – писал Боткин. Впоследствии из этих писем он составил книгу, назвав ее «Свет и тени русско-японской войны». Императрица Александра Федоровна, прочитав эту книгу, пожелала, чтобы Евгений Сергеевич стал личным врачом императорской семьи. Повлияло и то, что врач Боткин изучал иммунологию.
Весной 1908 года император Николай II подписал указ о назначении Е.С. Боткина своим лейб-медиком. Несмотря на то, что семья доктора переехала в прекрасный коттедж в Царское Село, поступила на казенное обеспечение, могла участвовать в дворцовых мероприятиях, он сам себе уже не принадлежал. В обязанность лейб-медика входило лечение всех членов царской фамилии, он сопровождал царскую семью на лечение, отдых, в дипломатических поездках. Наиболее сложными пациентами были императрица Александра Федоровна и наследник престола цесаревич Алексей, болезнь которого, гемофилия, была неисцелима. Доктор Боткин постоянно находился рядом с царевичем, заботился о нем, иногда сутками не отходил от постели больного. Все члены царской семьи высоко ценили заботу доктора Боткина, а Алексей однажды сказал ему: «Я Вас люблю всем своим маленьким сердцем». Евгений Сергеевич искренне привязался к Романовым, не раз говоря домочадцам: «Своей добротой они сделали меня рабом до конца дней моих».
В 1910 году от Боткина ушла жена. Доктор ни словом не упрекнул любимую супругу, взяв всю вину за случившееся на себя. По разрешению Святейшего Синода и определению Санкт-Петербургского Окружного суда брак супругов Боткиных был расторгнут. Дети решили остаться с отцом. Он виделся с ними редко, личное общение заменяла переписка. Из многочисленных писем видно, что у Евгения Сергеевича всю жизнь были необыкновенно теплые и доверительные отношения с каждым из его детей. Письмо от 28 сентября 1911 г: «Мои милые, золотые, ненаглядные мальчики, спасибо Вам, мои драгоценные, что Вы балуете меня своими письмами. Вы не можете себе представить, какое это для меня успокоение и утешение!»
К тому моменту Е.С. Боткин достиг успехов во врачебной карьере, был женат, имел четверых детей. Когда началась Русско-японская война, он добровольцем отправился на фронт. Был вправе не ехать туда – никто не осудил бы его за это… Должность у Боткина была административная: он координировал работу медицинских частей при российской армии, но он много времени проводил на передовой, порой помогая солдатам прямо на поле боя.
Еще в дороге Евгений Сергеевич начал писать письма жене, писал и с фронта. «Я удручаюсь все более и более ходом нашей войны, и не потому только, что мы столько проигрываем и столько теряем, но едва ли не больше потому, что целая масса наших бед есть только результат отсутствия у людей духовности, чувства долга, что мелкие расчеты становятся выше понятий об Отчизне, выше Бога», – писал Боткин. Впоследствии из этих писем он составил книгу, назвав ее «Свет и тени русско-японской войны». Императрица Александра Федоровна, прочитав эту книгу, пожелала, чтобы Евгений Сергеевич стал личным врачом императорской семьи. Повлияло и то, что врач Боткин изучал иммунологию.
Весной 1908 года император Николай II подписал указ о назначении Е.С. Боткина своим лейб-медиком. Несмотря на то, что семья доктора переехала в прекрасный коттедж в Царское Село, поступила на казенное обеспечение, могла участвовать в дворцовых мероприятиях, он сам себе уже не принадлежал. В обязанность лейб-медика входило лечение всех членов царской фамилии, он сопровождал царскую семью на лечение, отдых, в дипломатических поездках. Наиболее сложными пациентами были императрица Александра Федоровна и наследник престола цесаревич Алексей, болезнь которого, гемофилия, была неисцелима. Доктор Боткин постоянно находился рядом с царевичем, заботился о нем, иногда сутками не отходил от постели больного. Все члены царской семьи высоко ценили заботу доктора Боткина, а Алексей однажды сказал ему: «Я Вас люблю всем своим маленьким сердцем». Евгений Сергеевич искренне привязался к Романовым, не раз говоря домочадцам: «Своей добротой они сделали меня рабом до конца дней моих».
В 1910 году от Боткина ушла жена. Доктор ни словом не упрекнул любимую супругу, взяв всю вину за случившееся на себя. По разрешению Святейшего Синода и определению Санкт-Петербургского Окружного суда брак супругов Боткиных был расторгнут. Дети решили остаться с отцом. Он виделся с ними редко, личное общение заменяла переписка. Из многочисленных писем видно, что у Евгения Сергеевича всю жизнь были необыкновенно теплые и доверительные отношения с каждым из его детей. Письмо от 28 сентября 1911 г: «Мои милые, золотые, ненаглядные мальчики, спасибо Вам, мои драгоценные, что Вы балуете меня своими письмами. Вы не можете себе представить, какое это для меня успокоение и утешение!»
Лейб-медик императорского двора
Началась Первая мировая война. Евгений Сергеевич попросился в действующую армию, где служили два его старших сына. Однако император поручил ему оставаться в Царском Селе, там стараниями государыни стали открываться лазареты. Доктор Боткин в это время активно участвовал в деятельности Красного Креста: инспектировал крымские госпитали, по просьбе императрицы помог устроить в Крыму санаторий, организовать санитарный поезд для перевозки в Крым раненых. В доме Евгения Боткина был организован лазарет для выздоравливающих, как во многих других домах и квартирах города. Из дневника Великой княжны Ольги Николаевны: «… Были у «Знамения» и на перевязке в Дворцовом лазарете. Как всегда. В 4 часа с ней и Татьяной ездили на минуту в склад к жене дяди Павла, после к Евгению Сергеевичу Боткину – у него семь раненых».
Измученная постоянной тревогой за Алексея, императрица приветила во дворце сибирского крестьянина Григория Распутина, верила в его волшебную силу и видела в нем свою последнюю надежду. Когда цесаревич, благодаря трудам лейб-медиков – В.Н. Деревенко и Е.С. Боткина – поправлялся, это исцеление часто приписывалось исключительно молитвам Распутина. Боткин относился к Распутину с нескрываемой антипатией, считал его «грубым мужиком, который довольно фальшиво играет роль старца». Однажды императрица лично попросила доктора, чтобы тот принял Распутина на дому как больного. Евгений Сергеевич ответил, что в медицинской помощи ему отказать не может, но видеть его у себя дома не желает, поэтому поедет к нему сам. Следует отметить, что как нравственный человек, доктор Боткин никогда в частных беседах не касался вопросов здоровья своих высочайших пациентов и пресекал распространение сплетен о царской семье.
Измученная постоянной тревогой за Алексея, императрица приветила во дворце сибирского крестьянина Григория Распутина, верила в его волшебную силу и видела в нем свою последнюю надежду. Когда цесаревич, благодаря трудам лейб-медиков – В.Н. Деревенко и Е.С. Боткина – поправлялся, это исцеление часто приписывалось исключительно молитвам Распутина. Боткин относился к Распутину с нескрываемой антипатией, считал его «грубым мужиком, который довольно фальшиво играет роль старца». Однажды императрица лично попросила доктора, чтобы тот принял Распутина на дому как больного. Евгений Сергеевич ответил, что в медицинской помощи ему отказать не может, но видеть его у себя дома не желает, поэтому поедет к нему сам. Следует отметить, что как нравственный человек, доктор Боткин никогда в частных беседах не касался вопросов здоровья своих высочайших пациентов и пресекал распространение сплетен о царской семье.
Февральская революция 1917 года обрушила устои, на которых веками держалась Россия. Второго марта государь подписал Манифест об отречении от престола. Е.С. Боткин стал одним из немногих приближенных, которые добровольно последовали за царской семьей в ссылку в Тобольск, затем в Екатеринбург. В глухие месяцы под арестом Боткин не только лечил, укреплял, духовно поддерживал своих пациентов. В доме Ипатьева Боткин делал все, чтобы облегчить участь императорской семьи. Он добровольно взял на себя роль ходатая по всем вопросам, став посредником между узниками и комендантом «дома особого назначения», будущим непосредственным руководителем расстрела царской семьи Яковом Юровским: просил вывести семью на прогулку, позвать священника, «часики подчинить»… А еще, пользуясь относительной свободой в Тобольске, он вел прием больных из числа местных жителей и охраны. Записаться к нему на прием мог любой, за оказание медицинской помощи Евгений Сергеевич не брал никакой платы.
Евгений Сергеевич Боткин знал о скорой казни: большевики предлагали ему оставить царскую семью, обещали трудоустроить и оказать покровительство. Доктор поблагодарил и вежливо отказался: «Видите ли, я дал царю честное слово оставаться при нем до тех пор, пока он жив. Для человека моего положения невозможно не сдержать такого слова. Я также не могу оставить наследника одного. Как могу я это совместить со своей совестью? Вы все должны это понять».
Лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин был расстрелян вместе с семьей
последнего русского императора Николая II в подвале Ипатьевского дома 17 июля 1918 года.
Евгений Сергеевич Боткин знал о скорой казни: большевики предлагали ему оставить царскую семью, обещали трудоустроить и оказать покровительство. Доктор поблагодарил и вежливо отказался: «Видите ли, я дал царю честное слово оставаться при нем до тех пор, пока он жив. Для человека моего положения невозможно не сдержать такого слова. Я также не могу оставить наследника одного. Как могу я это совместить со своей совестью? Вы все должны это понять».
Лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин был расстрелян вместе с семьей
последнего русского императора Николая II в подвале Ипатьевского дома 17 июля 1918 года.
Претерпевший до конца
В Государственном архиве Российской Федерации хранится документ – последнее, неоконченное письмо Евгения Сергеевича, датированное 9 июля 1918 г. Предположительно, оно было адресовано другу-сокурснику. «Мое добровольное заточение здесь настолько временем не ограничено, насколько ограничено мое земное существование... В сущности, я умер, умер для своих детей, для друзей, для дела. Я умер, но еще не похоронен или заживо погребен... надеждой себя не балую, иллюзиями не убаюкиваюсь и неприкрашенной действительности смотрю прямо в глаза... Меня поддерживает убеждение, что «претерпевший до конца, тот и спасется», и сознание, что я остаюсь верным принципам выпуска 1889-го года... Вообще, если «вера без дел мертва есть», то «дела» без веры могут существовать, и если кому из нас к делам присоединится и вера, то это лишь по особой к нему милости Божьей... Это оправдывает и последнее мое решение, когда я не поколебался покинуть своих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца, как Авраам не поколебался по требованию Бога принести ему в жертву своего единственного сына».
За несколько лет до своей кончины Е.С. Боткин получил титул потомственного дворянина. Для своего герба он выбрал девиз: «Верою, верностью, трудом». Верность до конца.
За несколько лет до своей кончины Е.С. Боткин получил титул потомственного дворянина. Для своего герба он выбрал девиз: «Верою, верностью, трудом». Верность до конца.
