Мамочка, кто это живет в сером доме, на конце нашей улицы?
– В каком сером доме?
– Такой длинный, мамочка, некрасивый, с маленьким палисадником...
– А! Это сиротский приют для девочек.
– Сиротский приют! Что такое приют?
– Это заведение, куда принимают бедных детей, или таких, у которых нет угла, где жить. В приютах их кормят, одевают, обучают грамоте; потом, когда они подрастут, их определяют в учебные заведения, в ремесленные школы или к каким нибудь мастерам, для того, чтобы эти дети могли сами добывать себе хлеб, когда сделаются большими...
– В каком сером доме?
– Такой длинный, мамочка, некрасивый, с маленьким палисадником...
– А! Это сиротский приют для девочек.
– Сиротский приют! Что такое приют?
– Это заведение, куда принимают бедных детей, или таких, у которых нет угла, где жить. В приютах их кормят, одевают, обучают грамоте; потом, когда они подрастут, их определяют в учебные заведения, в ремесленные школы или к каким нибудь мастерам, для того, чтобы эти дети могли сами добывать себе хлеб, когда сделаются большими...
"Пятьдесят кукол"
Пока мать объясняла, что такое сиротский дом или приют, Верочка думала про себя: «Должно быть, скучно в этом приюте. Конечно, девочек много, можно играть в разные игры, только все же очень невесело, когда нет ни - кого родных, никто не берет домой по праздникам»...
Эти мысли так заняли Верочку, что она прошла прямо в детскую, села на стул у окна и глубоко задумалась, – так задумалась, что няня, окликнув ее два раза и не получая ответа, крикнула громко:
– Да что с тобой, сударыня? Очень напроказила уж, видно? А ведь пора перестать: тебе восемь лет.
– Ничего я не напроказила, – сказала Верочка, точно просыпаясь от сна, – но мне очень жаль этих девочек, няня!
– Каких таких девочек?
– Тех сироточек... вон, что живут в сером доме, – объяснила Верочка, и голос у нее дрогнул, точно ей плакать захотелось.
– Ну, – сказала няня, – им еще не так худо живется. По крайней мере, сыты, одеты...
– Ах, няня! Никто им подарков не готовит... Вот мне тетя обещала новую куклу к Святой, а им кто даст? Пожалуй, и красных яичек у них не будет.
– Ну, по красному – то яичку дадут.
– Только – то! В сером доме на конце улицы было действительно не особенно весело. Грустно жить в громадных неприветливых комнатах с голыми стенами, с холодными вылощенными полами и с окнами, замазанными до половины белою краской! В этих комнатах стоят скамьи, все одинаковые, и на этих скамьях сидят девочки маленькие–премаленькие, которые кажутся все на одно лицо, потому что они почти одного роста и одеты в серые платья с белыми передничками, сшитыми по одному и тому же фасону. Когда девочки учатся, им не скучно; но когда они бродят без занятия по большим – большим комнатам, то, вероятно, всем им думается:
«Ах, если бы была хоть какая-нибудь куколка!..» И некоторым девочкам до того хочется поиграть с ку колкой, что они свертывают платочек или какой-нибудь лоскуток, перевязывают его ниточкой и баюкают на руках, как ребенка. Особенно часто делала это маленькая Дуня. Даже ложась спать, она устраивала такую куколку из своего носового платка и укачивала ее, прежде нежели засыпала сама.
Верочка не знала всего этого, но маленькие дети без всяких игрушек казались ей такими обиженными, что слова няни о красных яичках не успокоили ее, и она повторила еще раз печально:
– Только по одному яичку и дадут!
– На прошлую Пасху им сделали славный подарок, – сказала няня.
Верочка встрепенулась.
– Какой подарок, ты говоришь?
– Куклу.
– Одну куклу?
– Одну.
– Одну на всех!.. Но кто же им подарил?.. Как это было? Расскажи, няня!
– Если хочешь, расскажу.
Верочка уселась на скамеечку и уставила глаза на няню. Няня взяла чулок и начала.
– Этот наш сиротский приют сестры милосердия устроили. Они дежурят в нем по очереди. Одну из них, сестру Ангелину, дети особенно любят. Правду сказать, уж такая это добрая, святая душа, что редко другую и встретишь! Как только она придет в приют, так дети и кинутся к ней, обступят, ласкаются...
– А ты почему это знаешь, няня?
– Я со сторожихой знакома, к ней захожу иногда. Рассказывала она мне, что просыпается это одна из их девочек – Дуней зовут – в самый Светлый праздник и говорит своей товарке, постельки – то у них рядом стоят: «Знаешь, Настенька, – говорит, – какой я сон хороший видела! Будто стоит такой большущий – большущий игрушечный дом и из него куклы выходить начинают... одна кукла, другая, третья, потом еще и еще... всем нам по кукле...» Проговорила это Дунечка, да как вскрикнет вдруг: «Ай! Что это?» Вскрикнули и другие девочки. Еще бы! Видят, у печки столик, а на нем большая кукла; в руках у нее красное яичко, а над нею бумажка висит и написано: «Христос Воскресе!» Вот радость-то была! Все тотчас догадались, что это сестра Ангелина устроила. Только чуть было беды не вышло: как накинулись дети на куклу, ну ее целовать, тормошить, друг у дружки вырывать... Увидела это сестра Маремьяна, что в тот день дежурной была, и говорит: «Надо куклу к колонке в столовой привязать и пусть все дети к ней по очереди подходят!» Только тем и сохранили куклу. Говорят, до сих пор цела. По воскресеньям играть дают.
Эти мысли так заняли Верочку, что она прошла прямо в детскую, села на стул у окна и глубоко задумалась, – так задумалась, что няня, окликнув ее два раза и не получая ответа, крикнула громко:
– Да что с тобой, сударыня? Очень напроказила уж, видно? А ведь пора перестать: тебе восемь лет.
– Ничего я не напроказила, – сказала Верочка, точно просыпаясь от сна, – но мне очень жаль этих девочек, няня!
– Каких таких девочек?
– Тех сироточек... вон, что живут в сером доме, – объяснила Верочка, и голос у нее дрогнул, точно ей плакать захотелось.
– Ну, – сказала няня, – им еще не так худо живется. По крайней мере, сыты, одеты...
– Ах, няня! Никто им подарков не готовит... Вот мне тетя обещала новую куклу к Святой, а им кто даст? Пожалуй, и красных яичек у них не будет.
– Ну, по красному – то яичку дадут.
– Только – то! В сером доме на конце улицы было действительно не особенно весело. Грустно жить в громадных неприветливых комнатах с голыми стенами, с холодными вылощенными полами и с окнами, замазанными до половины белою краской! В этих комнатах стоят скамьи, все одинаковые, и на этих скамьях сидят девочки маленькие–премаленькие, которые кажутся все на одно лицо, потому что они почти одного роста и одеты в серые платья с белыми передничками, сшитыми по одному и тому же фасону. Когда девочки учатся, им не скучно; но когда они бродят без занятия по большим – большим комнатам, то, вероятно, всем им думается:
«Ах, если бы была хоть какая-нибудь куколка!..» И некоторым девочкам до того хочется поиграть с ку колкой, что они свертывают платочек или какой-нибудь лоскуток, перевязывают его ниточкой и баюкают на руках, как ребенка. Особенно часто делала это маленькая Дуня. Даже ложась спать, она устраивала такую куколку из своего носового платка и укачивала ее, прежде нежели засыпала сама.
Верочка не знала всего этого, но маленькие дети без всяких игрушек казались ей такими обиженными, что слова няни о красных яичках не успокоили ее, и она повторила еще раз печально:
– Только по одному яичку и дадут!
– На прошлую Пасху им сделали славный подарок, – сказала няня.
Верочка встрепенулась.
– Какой подарок, ты говоришь?
– Куклу.
– Одну куклу?
– Одну.
– Одну на всех!.. Но кто же им подарил?.. Как это было? Расскажи, няня!
– Если хочешь, расскажу.
Верочка уселась на скамеечку и уставила глаза на няню. Няня взяла чулок и начала.
– Этот наш сиротский приют сестры милосердия устроили. Они дежурят в нем по очереди. Одну из них, сестру Ангелину, дети особенно любят. Правду сказать, уж такая это добрая, святая душа, что редко другую и встретишь! Как только она придет в приют, так дети и кинутся к ней, обступят, ласкаются...
– А ты почему это знаешь, няня?
– Я со сторожихой знакома, к ней захожу иногда. Рассказывала она мне, что просыпается это одна из их девочек – Дуней зовут – в самый Светлый праздник и говорит своей товарке, постельки – то у них рядом стоят: «Знаешь, Настенька, – говорит, – какой я сон хороший видела! Будто стоит такой большущий – большущий игрушечный дом и из него куклы выходить начинают... одна кукла, другая, третья, потом еще и еще... всем нам по кукле...» Проговорила это Дунечка, да как вскрикнет вдруг: «Ай! Что это?» Вскрикнули и другие девочки. Еще бы! Видят, у печки столик, а на нем большая кукла; в руках у нее красное яичко, а над нею бумажка висит и написано: «Христос Воскресе!» Вот радость-то была! Все тотчас догадались, что это сестра Ангелина устроила. Только чуть было беды не вышло: как накинулись дети на куклу, ну ее целовать, тормошить, друг у дружки вырывать... Увидела это сестра Маремьяна, что в тот день дежурной была, и говорит: «Надо куклу к колонке в столовой привязать и пусть все дети к ней по очереди подходят!» Только тем и сохранили куклу. Говорят, до сих пор цела. По воскресеньям играть дают.
– Все так же, по очереди?
– Разумеется. Как же всем зараз?
– А сколько всех девочек?
– Пятьдесят, сказывала сторожиха.
– Пятьдесят! Много ли времени на каждую-то придется!.. Им всем ведь хочется поиграть с нею подолее, няня...
– А ты думаешь, нет? Вон, у тебя целых две, так они и валяются, а будь одна, да еще не вся твоя, так иначе, сударыня моя, ты бы ее ценила!
Верочка потупилась; слова няни точно укололи ее. Она встала тихонько с своей скамеечки, подошла к дивану, на котором сидели две ее куклы, подержала каждую из них в руках, опять посадила на диван, постояла с минуту перед ними и потом выбежала из комнаты.
– Мама, что я тебе скажу! – кричала она на бегу, вихрем влетая в спальню матери. – Что я тебе скажу, мама!.. Ах, тетя, и вы тут! Как хорошо, что и вы тут... И ты тоже, Лиза!..
И мама, и тетя, и Лиза (старшая сестра Верочки, взрослая уже девушка) молча смотрели на нее, ожидая, что она далее скажет. А у нее в голове все как-то кружилось, мысли точно перегоняли одна другую; но ей так хотелось поскорее передать все, о чем думала, что она заговорила что-то совсем непонятное.
– Мамочка, эти дети в приюте... У них кукла... Сестра Ангелина такая добрая... И няня говорит... Она сторожиху знает... Только кукла всего одна и ее растормошили...
– Поди сюда, Верочка, – сказала мать, – сядь рядом со мной и расскажи тихонько, не торопясь, что такое случилось.
Верочка хотела что-то сказать, но только обхватила руками шею матери и горько заплакала.
По счастью, в эту минуту вошла в комнату няня и разъяснила, в чем дело.
– Это им, значит, хочется, чтобы кукол в приют послать... – сказала она.
– Да, да! – воскликнула Верочка. – Тетя, вы хотели купить мне большую куклу к празднику... Не надо... купите лучше две маленькие... И ты, мама... и ты, Лиза...
– Постой, постой, – сказала мать. – Обдумай хорошенько. Положим, мы подарим тебе три, четыре куклы, даже более. Все же этого будет мало на всех девочек...
– Мне пятьдесят надо! Непременно пятьдесят!
– Я не могу этого сделать, Верочка.
– Можно будет попросить некоторых наших знакомых, – вступилась тетя.
– Тетя, голубушка! – взвизгнула Верочка, кидаясь на шею к тете так стремительно, что своротила у нее воротничок на сторону.
– Для бедных девочек это будет большая радость, – сказала тетя. – Но нам одним этого не устроить. Я переговорю с Марьей Петровной. У нее большое знакомство.
– А я попрошу помочь нам Матильду Федоровну, жену нашего доктора, – прибавила мама. – Она такая мастерица, сумеет одеть заново всякую старую куклу.
Тетя в то же утро отправилась к своей приятельнице Марье Петровне, которая с радостью согласилась устроить все дело.
И точно, она подняла весь город на ноги; ее знакомые попросили своих знакомых, те, в свою очередь, своих – и куклы стали прибывать в большом количестве. Были тут и старые, и новые; старых докторша Матильда Федоровна вычищала и одевала заново; она же, при помощи тети и Лизы, шила костюмы тем новым куклам, которых присылали неодетыми. Скоро весь круглый стол в гостиной Верочкиной мамы заставился куклами так, что им стало тесно. Были тут и русские девушки в сарафанах, и тирольки, и испанки, и итальянки, и дамы в длинных платьях со шлейфами, и девочки в коротеньких юбочках.
Верочка была в таком восхищении, что не давала никому покою.
– Надоела ты мне с своими куклами, – сказал ей брат Коля, гимназист, – читать мешаешь!
– Ты только знай твердишь – «надоела!». Какой, право! Другие нам помогают, а ты ничего не хочешь сделать, – возразила Верочка.
– Не могу же я куклам платья шить! – А зачем смеешься?
– Нисколько не смеюсь. Подожди, увидишь...
– Что увижу?
– А то, что каждая ваша кукла еще гостинцев приютским девочкам принесет.
– Коля, душечка, да как же ты это сделаешь?
– Позови сперва сестру Лизу, тогда я скажу.
Верочка мигом сбегала за Лизой, и Коля объяснил сестрам свой план: надо было сделать на Вербной неделе выставку кукол и оповестить о том весь город; он был невелик, не то что столичные или губернские города, поэтому все новости разносились в нем с удивительной быстротой. Почти все жители знали уже о том, что для бедных маленьких девочек, живших в сером доме, готовится к Пасхе большой подарок. Рассчитывая на общее любопытство, Коля придумал устроить выставку, с платой за вход по 10 копеек (дети платят половину), и на собранные деньги купить лакомств для девочек-сирот.
Выставка увенчалась полным успехом. Все маменьки охотно повели своих детей посмотреть на кукол, расставленных живописными группами на нескольких столах, между горшками с зеленью и цветами. Коля, с длинною палочкою в руках, указывал на каждую куклу и говорил громким голосом, подражая содержателям кабинетов восковых фигур или других редкостей:
– Это, милостивые государи и милостивые государыни, гимназистка, отличная ученица, это турчанка... это мордовка... это петербургская щеголиха... это малороссиянка... – Он подбирал, таким образом, названия для всех пятидесяти кукол.
Выставка продолжалась три дня на Вербной неделе. В воскресенье вечером Коля высыпал из коробки, куда опускалась плата за вход, все собранные деньги и пересчитал.
– Семь рублей сорок копеек! – воскликнул он. – Да на такую сумму можно накупить целую гору разных вкусных вещей!
В субботу на Страстной неделе три большие корзины были перевезены под присмотром няни в серый дом и сданы сестре Ангелине. В двух корзинах были куклы, в третьей – пакеты с лакомствами. Девочки ничего не знали. Они легли спать рано; все они были такие маленькие, что их не водили к заутрене.
На следующее утро они встали, умылись, оделись, Богу помолились и пошли в столовую пить чай и разговляться куличом и пасхой. Но на пороге столовой девочки, шедшие в первой паре, остановились, громко вскрикнули, а за ними закричали и прочие...
На длинном столе, перед каждым маленьким прибором, стояло по кукле. Куклы не падали, потому что они опирались о пакеты, из которых выглядывали яблоки, мармелад, орехи, пряники и другие гостинцы.
Девочки смотрели и не верили своим глазам.
Весело было в этот день в неприглядном сером доме.
– Разумеется. Как же всем зараз?
– А сколько всех девочек?
– Пятьдесят, сказывала сторожиха.
– Пятьдесят! Много ли времени на каждую-то придется!.. Им всем ведь хочется поиграть с нею подолее, няня...
– А ты думаешь, нет? Вон, у тебя целых две, так они и валяются, а будь одна, да еще не вся твоя, так иначе, сударыня моя, ты бы ее ценила!
Верочка потупилась; слова няни точно укололи ее. Она встала тихонько с своей скамеечки, подошла к дивану, на котором сидели две ее куклы, подержала каждую из них в руках, опять посадила на диван, постояла с минуту перед ними и потом выбежала из комнаты.
– Мама, что я тебе скажу! – кричала она на бегу, вихрем влетая в спальню матери. – Что я тебе скажу, мама!.. Ах, тетя, и вы тут! Как хорошо, что и вы тут... И ты тоже, Лиза!..
И мама, и тетя, и Лиза (старшая сестра Верочки, взрослая уже девушка) молча смотрели на нее, ожидая, что она далее скажет. А у нее в голове все как-то кружилось, мысли точно перегоняли одна другую; но ей так хотелось поскорее передать все, о чем думала, что она заговорила что-то совсем непонятное.
– Мамочка, эти дети в приюте... У них кукла... Сестра Ангелина такая добрая... И няня говорит... Она сторожиху знает... Только кукла всего одна и ее растормошили...
– Поди сюда, Верочка, – сказала мать, – сядь рядом со мной и расскажи тихонько, не торопясь, что такое случилось.
Верочка хотела что-то сказать, но только обхватила руками шею матери и горько заплакала.
По счастью, в эту минуту вошла в комнату няня и разъяснила, в чем дело.
– Это им, значит, хочется, чтобы кукол в приют послать... – сказала она.
– Да, да! – воскликнула Верочка. – Тетя, вы хотели купить мне большую куклу к празднику... Не надо... купите лучше две маленькие... И ты, мама... и ты, Лиза...
– Постой, постой, – сказала мать. – Обдумай хорошенько. Положим, мы подарим тебе три, четыре куклы, даже более. Все же этого будет мало на всех девочек...
– Мне пятьдесят надо! Непременно пятьдесят!
– Я не могу этого сделать, Верочка.
– Можно будет попросить некоторых наших знакомых, – вступилась тетя.
– Тетя, голубушка! – взвизгнула Верочка, кидаясь на шею к тете так стремительно, что своротила у нее воротничок на сторону.
– Для бедных девочек это будет большая радость, – сказала тетя. – Но нам одним этого не устроить. Я переговорю с Марьей Петровной. У нее большое знакомство.
– А я попрошу помочь нам Матильду Федоровну, жену нашего доктора, – прибавила мама. – Она такая мастерица, сумеет одеть заново всякую старую куклу.
Тетя в то же утро отправилась к своей приятельнице Марье Петровне, которая с радостью согласилась устроить все дело.
И точно, она подняла весь город на ноги; ее знакомые попросили своих знакомых, те, в свою очередь, своих – и куклы стали прибывать в большом количестве. Были тут и старые, и новые; старых докторша Матильда Федоровна вычищала и одевала заново; она же, при помощи тети и Лизы, шила костюмы тем новым куклам, которых присылали неодетыми. Скоро весь круглый стол в гостиной Верочкиной мамы заставился куклами так, что им стало тесно. Были тут и русские девушки в сарафанах, и тирольки, и испанки, и итальянки, и дамы в длинных платьях со шлейфами, и девочки в коротеньких юбочках.
Верочка была в таком восхищении, что не давала никому покою.
– Надоела ты мне с своими куклами, – сказал ей брат Коля, гимназист, – читать мешаешь!
– Ты только знай твердишь – «надоела!». Какой, право! Другие нам помогают, а ты ничего не хочешь сделать, – возразила Верочка.
– Не могу же я куклам платья шить! – А зачем смеешься?
– Нисколько не смеюсь. Подожди, увидишь...
– Что увижу?
– А то, что каждая ваша кукла еще гостинцев приютским девочкам принесет.
– Коля, душечка, да как же ты это сделаешь?
– Позови сперва сестру Лизу, тогда я скажу.
Верочка мигом сбегала за Лизой, и Коля объяснил сестрам свой план: надо было сделать на Вербной неделе выставку кукол и оповестить о том весь город; он был невелик, не то что столичные или губернские города, поэтому все новости разносились в нем с удивительной быстротой. Почти все жители знали уже о том, что для бедных маленьких девочек, живших в сером доме, готовится к Пасхе большой подарок. Рассчитывая на общее любопытство, Коля придумал устроить выставку, с платой за вход по 10 копеек (дети платят половину), и на собранные деньги купить лакомств для девочек-сирот.
Выставка увенчалась полным успехом. Все маменьки охотно повели своих детей посмотреть на кукол, расставленных живописными группами на нескольких столах, между горшками с зеленью и цветами. Коля, с длинною палочкою в руках, указывал на каждую куклу и говорил громким голосом, подражая содержателям кабинетов восковых фигур или других редкостей:
– Это, милостивые государи и милостивые государыни, гимназистка, отличная ученица, это турчанка... это мордовка... это петербургская щеголиха... это малороссиянка... – Он подбирал, таким образом, названия для всех пятидесяти кукол.
Выставка продолжалась три дня на Вербной неделе. В воскресенье вечером Коля высыпал из коробки, куда опускалась плата за вход, все собранные деньги и пересчитал.
– Семь рублей сорок копеек! – воскликнул он. – Да на такую сумму можно накупить целую гору разных вкусных вещей!
В субботу на Страстной неделе три большие корзины были перевезены под присмотром няни в серый дом и сданы сестре Ангелине. В двух корзинах были куклы, в третьей – пакеты с лакомствами. Девочки ничего не знали. Они легли спать рано; все они были такие маленькие, что их не водили к заутрене.
На следующее утро они встали, умылись, оделись, Богу помолились и пошли в столовую пить чай и разговляться куличом и пасхой. Но на пороге столовой девочки, шедшие в первой паре, остановились, громко вскрикнули, а за ними закричали и прочие...
На длинном столе, перед каждым маленьким прибором, стояло по кукле. Куклы не падали, потому что они опирались о пакеты, из которых выглядывали яблоки, мармелад, орехи, пряники и другие гостинцы.
Девочки смотрели и не верили своим глазам.
Весело было в этот день в неприглядном сером доме.
Неизвестный автор
***
Художник Дина Безбородых